....Ее имя было – Магда. Она родилась в мае, во время первой весенней грозы, когда раскаты грома раскалывали небо на части, а деревья гнулись под ветром. Она была тонкая и хрупкая, а волосы у нее были огненно-рыжими, словно пламя свечи. Да она и сама была похожа на свечу, которую вот-вот задует ветром. Она редко смеялась, а если и смеялась, то смех ее был очень тихим, словно шелест травы, но никто никогда не видел, чтобы она плакала. Люди всегда казались ей непонятными и странными. Намного лучше она понимала животных или птиц. Они были проще и ничего никогда не скрывали. Поэтому она и выбрала себе дом вдалеке от людей, в том месте, где река разделяется на два рукава. У нее был маленький сад, где она выращивала цветы и травы, которым давала свои собственные названия, потому что не знала настоящих. Она не держала животных в своем доме, но из леса к ней часто приходили две оленихи с детенышами, а иногда даже прибегал волк. Правда, он не подходил близко к дому, а поджидал ее у опушки леса, и Магда сама выходила к нему. Сначала она пыталась кормить его, но еда волку не нравилась. И все же он не убегал, а позволял ей даже погладить себя. Руки девушки тонули в его мягкой, темной шерсти, а волк прикрывал глаза, оставляя лишь узкую желтую полоску между нижним и верхним веком.
Часто, особенно по весне и поздней осенью, Магда надолго покидала свой дом на берегу двух рек и уходила в лес. Там она собирала лечебные травы, разговаривала со зверями и птицами, и пела им песни. Животные не боялись и не сторонились ее, они давно уже привыкли к странной девушке, которая понимала их язык и никогда никому не причиняла боли, но умела лечить. Она находила раненых или больных зверей и уносила их в свой дом, где лечила горькими отварами из трав и ягод. Иногда животные сами приходили к ней за помощью.
В полнолуния она всегда уходила в лес, в самую чащу, где не был ни один человек, и все тропы были протоптаны лишь зверями. Там, между сплетенными руками деревьев, лежало небольшое озеро, засыпанное листвой и цветами, опавшими с деревьев. Над водой стоял пряный, густой запах листвы. Луна отражалась в озере, размытым белым пятном замерев в неподвижной воде. Магда любила смотреть в воду, пытаясь различить в ней звезды, но они всегда были совсем иными, чем в небе. Их названий она не знала. В полнолуние ей в голову приходили странные слова, и она пела их, не задумываясь, о чем поет и кому. Просто пела. И еще танцевала. Она не продумывала заранее свои движения, а подчинялась странной музыке, звучавшей в ее душе, отдаваясь на волю ритма. Ее руки бились над головой, словно белые крылья, а волосы развивались, как пламя пожара. А потом, когда танец и танцем-то уже назвать было нельзя, настолько странными и дикими были ее движения, ее душа вырывалась из тела, взлетая куда-то вверх, над вершинами деревьев, к небу, пронизанному тонкими серебреными нитями лучей. Она могла парить там, в темноте, рождающей свет, хоть до самого рассвета. А когда туман поднимался от земли, и небо на востоке светлело, она долго лежала на холодной земле, без сил и мыслей, не помня ничего, кроме своего полета, а в ее глазах застывала тоска по небу. До следующего полнолуния.
Изредка Магда приходила в небольшой город, откуда сама была родом. Он располагался всего в трех милях от ее дома, но дорога шла через торфяные болота, поэтому она бывала там редко, только когда чувствовала, что с кем-то из ее родственников случилась беда, и ее помощь необходима. Но люди с неохотой принимали помощь Магды, которую считали вестницей беды, ведь она приходила лишь когда кому-то было плохо. Магда не любила этот город, где дома стояли совсем близко друг от друга, и для растений не было места, но еще больше она не любила подозрительные взгляды людей и шепот в спину. И то слово, которым ее прозвали – ведьма. Оно ранило ее душу, но она никогда не оборачивалась, лишь гордо вскидывала голову, так что огонь волос вспыхивал и погасал. Но если взрослые люди говорили это шепотом, то мальчишки обычно с криком бежали за ней, швыряясь в нее грязью, а иногда и камнями. Магда не понимала, почему люди бояться ее и ненавидят. Разве она хоть раз в жизни причинила кому-либо боль? Она никогда не использовала свои знания во зло или для себя, она только лечила. Почему же они ненавидят ее? Неужели только за то, что она не такая, как они, что она умеет слышать голоса растений и понимать язык лесных зверей? Как ей бы хотелось, чтобы они хоть раз услышали нежную песню папоротника, смех клена или плач ивы, склонившейся над рекой, хоть раз станцевали в лунную ночь, когда колдовство расцветает водяными лилиями, и хоть раз поднялись над землей. Тогда те, кто бросали в нее камни, поняли бы.… Но они не умели летать, не умели слышать, не умели мечтать.
Однажды, собирая в лесу корни Эльфийского Цветка, Магда почувствовала, что в лесу есть кто-то еще, кого лес не принимал. По всей земле словно прошла волна беспокойства. Магда поднялась с земли и пошла ему навстречу. Он оказался совсем недалеко от ее дома. Это был человек, мужчина. Магда окликнула его, успев заметить, как он вздрогнул, резко обернувшись к ней. Ярость, мелькнувшая в его глазах, сменилась удивлением. Он во все глаза смотрел на молодую, тонкую, словно ветвь ивы, девушку с огненно-рыжими волосами, одетую в длинное темно-зеленое платье. Только одно слово возникло в его мыслях и сразу же пропало – ведьма. Но он не привык бояться, да и в чудеса никогда не верил.
- Здравствуй, - приветливо сказала она ему, - почему ты пришел ко мне?
- Я пришел в лес.
- Лес – это мой дом.
- Кто же ты?
- Мое имя – Магда. Но я не знаю твоего имени, незнакомец.
- Меня зовут Ричардом. Я не ожидал встретить кого-нибудь, а особенно молодую девушку, в этих лесах. Ты живешь тут одна?
- Да. Я не люблю города. Там слишком шумно, но среди голосов ничего не услышишь.
- А что ты слышишь здесь?
- Себя.
Он засмеялся. Она стояла молча, не понимая, что смешного она сказала.
- Ты странная девушка, Магда. Что это такое? – Внезапно спросил он, указав на растения в ее руке.
- Это – Эльфийский цветок. Отвар из его корней помогает увидеть невидимое…
Человек, чье имя было Ричард, еще долго расспрашивал ее о свойствах цветов и о голосах деревьев. Магде казалось, что он верит ей и хочет понять, но какое-то странное предчувствие не давало ей покоя. Наконец он распрощался с ней и ушел, а она все стояла, не двигаясь, глядя ему вслед.
Вечером не пришли две оленихи, которые приходили к ней уже в течение двух лет. Тогда Магда сама пошла разыскивать их и вскоре нашла. Одна из олених, при виде Магды бросилась в лес, а вторая… вторая лежала на земле, в луже своей крови. Из ее шеи торчала стрела. Рядом с ней был ее олененок, глупо тычущийся мордочкой в тело своей матери и не понимая, почему она не отвечает ему. Магда взяла олененка на руки, успокаивая его, и отнесла к себе в дом. В тот день она узнала, что такое слезы.
Человек по имени Ричард все не выходил у нее из головы, хотя с тех пор, как он приходил, прошла уже целая неделя. Магда пыталась отогнать от себя мысли о нем, но они вновь и вновь возвращались. И хотя цветы в ее саду завяли, а кристаллы, в которых она иногда могла видеть другие миры, почернели и больше ничего не показывали, она даже мысли не допускала, что он был причиной зла. И, тем более, что он был виновен в смерти ее оленихи. Она помнила лишь его мягкий голос и стальные, светло-серые глаза с золотистыми ободками. И не хотела больше ничего помнить. Но он не возвратился ни на следующий день, ни через неделю. Тогда Магда поняла, что он никогда больше не вернется, и в ее лесу не зазвучит его голос…
Наступала ночь колдовства, ночь, когда ведьмы слетаются на Лысую гору, чтобы танцевать до рассвета. В эту ночь распускались многие травы, которые не найдешь в другое время, а лунные лучи наполняли их своей магией. Именно в эту ночь распускались Лунные Цветы, которые обладали силой привязать одно сердце к другому навсегда. Но найти их было нелегко, а тот, кто хотел воспользоваться их силой, должен был заплатить великую, а подчас и страшную цену.
Вечером Магда обошла свой дом, прикасаясь к тем предметам, что были особенно дороги ей, проводя пальцами по кожаным переплетам старинных книг, касаясь потемневших кристаллов, вдыхая знакомый с детства запах. Потом задула свечи и вышла в темноту колдовской ночи. Свежий, весенний ветер бросил ей в лицо запахи молодой травы и распускающихся почек.
Магда медленно пошла в самую чащу леса, к зачарованному озеру. Торопиться ей было некуда, колдовская ночь тянется долго. Весь лес заливал серебристый лунный свет, и все вокруг выглядело нереальным и сказочным. У озера Магда остановилась, долго не решаясь посмотреть в воду, а потом, склонившись над ним, заглянула в черные глаза ночи. Там, в глубине она увидела что-то, что заставило ее отшатнуться, а по ее лицу словно скользнули отблески огня, но она увидела то, что нужно. Она узнала, где растут Лунные Цветы. Склонившись над озером, Магда то ли запела, то ли закричала заклинания, откуда-то берущиеся в голове. Ножом, который она принесла с собой, она разрезала свою руку, и капли крови исчезли в непроглядной глубине воды, где, смешавшись с лунными лучами, отражающимися в воде, и с песней колдуньи, стали Лунным Цветком. Только появившись, он был призрачен, как будто не принадлежал этому миру, но потом его очертания стали четкими, словно кровь Магды дала ему жизнь. Магда смотрела на рожденный ее магией цветок, и не могла отвести взгляда. А потом почти неслышно зашептала: “Лунным светом заклинаю тебя, звездным светом заклинаю тебя, свежим ветром заклинаю тебя, темным небом заклинаю тебя, кровью своею заклинаю тебя, пусть камни закричат, пусть звезды потухнут, а огонь сожжет душу, пусть я буду вечно проклята. Лишь бы он был со мной. Пусть полюбит, пусть забудет все имена, кроме моего, пусть, пусть, пусть…”. Помедлив мгновение, Магда протянула руку и сорвала цветок. Когда стебель оборвался, она закричала, словно сама была этим цветком, и упала на траву, сжимая его в руке. Звезды гасли. Медленно наступал мутно-серый рассвет.
Открыв глаза, Магда ничего не увидела. Сначала она подумала, что ослепла, но потом поняла, что это не так. Просто вокруг нее была тьма. Когда ее глаза привыкли к темноте, она увидела каменные стены вокруг, и окованную железом дверь. Подчинившись внезапному приступу страха, Магда бросилась на нее, хотя она уже заранее знала, что это бесполезно. То, что она видела в озере, должно было исполниться. Это была плата. О, если бы она знала, если бы могла предугадать, что это будет так скоро…
Она не знала, сколько часов прошло до того, как дверь открылась, и человек в черной одежде отвел ее на допрос. В подземельях всегда царила ночь. И ночь была в ее душе. Обратно им пришлось ее принести, потому что она не могла идти. Ее рыжие, словно огонь, волосы, промокли от крови. Она в беспамятстве металась по каменному полу темницы, снова и снова выкрикивая ответы на вопросы, которые задавал человек с лицом, закрытым капюшоном.
- Ты заключала договор с дьяволом, ведьма?
- Нет.
- Ты летала на шабаш?
- Нет.
- Ты вступала в противную Богу связь с демонами?
- Ты…
- Нет, нет, нет!
Они не слышали ее. Они не верили ей. Они говорили ей о свете, о том, что причиняя ей боль, они спасают ее душу, обманутую дьяволом. Они говорили, что Бог простит ее, если она по-настоящему покается в своих грехах, а они помогут ей сделать это. Они говорили…
Боль.
Боль была такой, что она больше не могла кричать, только повторяла снова и снова: нет, нет, нет…
- Зачем ты приходила в ночь святой Вальпургии на озеро в лесу. Ты колдовала?
- Нет.
- Ты лжешь, ведьма. Ты хотела околдовать этого человека?
Ужас, который был сильнее боли и страха смерти, заставил Магду поднять голову и взглянуть в его стальные глаза, которые так часто снились ей. Если бы она могла, то закричала бы. Но силы оставили ее и она провалилась во тьму.
Больше ее ни о чем не спрашивали. А может, она просто признала свою вину. Этого она не помнила. Только его глаза…
Ее должны были сжечь на рассвете следующего дня. Ночью она долго не могла заснуть. Боль от пыток заставляла ее кричать от каждого движения, но боль в душе была сильнее. Неужели он, тот, кого она полюбила, выдал ее? Она не могла поверить в это, хотя разум говорил ей, что это так. Почему, за что? Да, она совершила грех, она воспользовалась магической силой для себя. Но неужели она не заслужила счастья? Простого, человеческого счастья…
Они говорили, что дьявол отравил ее душу, и что только Бог может спасти ее, только огонь – принести ее душе очищение. Они говорили, что она – тьма, и в их глазах был свет, а их слова прямо таки лучились добротой. Если они – свет, то она готова идти во тьму. Если они действуют от имени Бога, то она лучше продаст душу Дьяволу. Лишь бы не видеть их света, который слишком похож на огонь, и не знать их добра, которое лечит пытками и болью. Магда больше не боялась огня. У него не было власти над ее душой.
Казалось, на площади собрались все люди города. Еще бы, не часто ведь выпадает случай посмотреть на такое представление, как сожжение самой настоящей ведьмы. Магду вели сквозь толпу людей, обзывающих ее и плюющих ей в след. Но она не видела их. Она молила тьму лишь об одном – чтобы его не было здесь. Но и эта молитва не была услышана. Она прошла совсем рядом с ним, не поднимая глаз. В этот миг она пожалела, что не слепа.
Ее возвели на плаху и привязали к столбу, поставив на кучу хвороста. Она не смотрела на затихшую толпу, ее взгляд был устремлен к небу. Там, на востоке всходило солнце, и от его света по ее лицу текли слезы. Когда запылало пламя, она даже не вздрогнула. Лишь глаза ее раскрылись так широко, словно готовы были принять в себя все небо. А потом, когда огонь охватил ее тело, она закричала. И никто не знал, чье имя кричала она в огне. Тем, кто стоял ближе всего к плахе, на мгновение показалось, что из огня вырвалась белая птица и, раскрыв свои крылья над костром, бросилась в бесконечное небо. Но никто не заметил, как какой-то человек, закрывая лицо, пробирался сквозь толпу, прочь от плахи. Говорят, что когда люди пришли в дом к сожженной ведьме, то нашли его повесившимся на чердаке ее дома. И еще, говорят, что его имя было – Ричард, егерь при дворе государя, и что это он привел инквизиторов к ней, и теперь месть ведьмы настигла его. Но никто не знает, что в ночь святой Вальпургии из крови рождается волшебный Лунный цветок, и чье имя шептал Ричард перед смертью.
Леди Мориэль
|
